С первой молодой зеленью, первым березовым листом и черемухи цвета снега остывает накал страстей, бурливший в душах охотников в короткий период межсезонья «по-пришвински» неодетой весны.
Фото Сергея Фокина
Смазаны и убраны ружья, но все так же тревожит сердце встреченный на вечерней прогулке тянущий вальдшнеп и все так же неистово всматриваешься в небо, пытаясь отыскать заслышанную гусиную «треуголку», словно подарок ушедшей охотничьей весны.
Просыпаясь в полночь, первым делом ловишь себя на мысли, как было бы хорошо отправиться на глухариный ток… И понимаешь, что в эту пору, «на пороге лета», там уже тишина.
И, словно мираж, слышишь «в памяти» ни с чем не сравнимую песню мошника, ради которой можно и не спать ночи напролет.
А вдруг весна на весь апрель затянется, «закиснет», разыграется ненастьем?! Снежный пасмурный март, не баловавший солнечными деньками, томил ожиданием весьма неутешительных прогнозов. И тогда?..
Порядком надоевшие и измотавшие охотников то ранние, то поздние весны предыдущих лет, безусловно, были в памяти, и уж очень не хотелось их повтора.
Первый солнечный день марта выдался лишь на 19-е. И, в общем-то, было чего остерегаться!
Вечерами в воздухе томительно потянуло морозной сырцой, той, что бывает только в эту пору, пору еще неокрепшей, «дремотной» весны. «Проснулось» нежной синевой небо, заиграла капель и «дрогнули», оседая снега, «настраивая» к утру легкий хрустящий наст.
Хотя и не была снежной прошедшая зима (первый снег выпал уже после Рождества!) да и значительных оттепелей не было, снега все равно было порядком.
Даже несмотря на то что появление грачей на подмосковной Мещере выпало на последнюю неделю марта и начало апреля, весна нынешнего года, верно «преодолев» рубеж фенологического календаря, уже больше не отпускала тепло. Но в этом году все пошло как надо, словно весне и самой надоели эти «шатания».
Так 9 апреля, решив проверить глухариный ток, пройдя немного по лесовозной колее, я был вынужден повернуть назад, идти по глубокому отсыревшему снегу было невозможно. Бурное тепло, пришедшее на Пасхальную неделю, с 9 по 15 апреля, «раскрыло» поля, выдало проталинки по лесным бровкам, но все одно, пробраться в лес было невозможно.
с 14 по 23 апреля, то пройти лесными дорогами к заветным местам было бы просто невозможно. И конечно, если бы не сильное тепло этих семи дней, то к открытию охоты, а их сроки в этом году в подмосковной Мещере перенесли на неделю раньше, т.е.
Уже к последним дням охоты в лесу было не отыскать и мало-мальски «крепкого» клочка снега. Тепло под +15 градусов, а то и выше, и крепкие ночные заморозки к ранним утренним часам, что случались в первые четыре дня охоты, давали такой наст, что можно было вполне добраться до глухариного тока и успеть вернуться обратно до момента, когда снег начинал «киснуть».
Активное снеготаяние бурным потоком погнало талые воды в лесные реки, озера, и время большой воды, выпавшее как раз на охотничью десятидневку, добавило еще большей «сочности» антуражу пику апрельской весны.
Даже предчувствие близкого тепла заставило пернатых попридержать возвращение в родные места. Но вот сроки появления перелетных птиц в эту весну были весьма поздними, и причиной тому холодные дни конца марта — начала апреля. И как из «рога изобилия» 8–9 апреля — зяблики, зарянки, черные дрозды.
Фото Натальи Фокиной
Над болотистыми мочажинами уже можно было слушать бекасиное блеяние и чибисиное «чьи вы?», над пропитавшимся снеговой водой лугом это уже было обычным явлением. Доселе молчавшие и приунывшие от гнетущей тишины и от гуканья неясытей зорьки тот час проснулись задорным пением птиц, не смолкающим до самой темноты.
Над Мещерой потянулись гусиные караваны, и было вполне понятно, что глухариные тока, до которых из-за распуты было невозможно добраться, уже были в самой поре.
Хотя и был некоторый риск, ведь апрельские ненастья зачастую приходят именно на середину месяца или на самый его конец. Возвращаясь к срокам переноса сезона охоты, можно с уверенностью сказать, что угадали.
Тогда на следующий день выпал снег, и тягу вальдшнепа в этот день я встречал под хорошей снежной пургой. К примеру, в 2015 году открытие сезона пришлось на 19 апреля, в день начала резкого похолодания.
Понятно, что охотник погоду не выбирает, но все же куда комфортнее в тепле и сухости! Да и открытие 2016 года, пришедшееся на 18 апреля, встретило охотников, решивших поохотиться на земле шатурской Мещеры, шквальным ветром и ледяным дождем.
Но в нынешнюю весну все было в меру, и даже небольшое дождливое похолодание, нахлынувшее на 17–19 числа, несколько не омрачило и лишь слегка внесло свои коррективы в процесс охоты.
Хотя, прямо скажу, было немного необычно провожать охотничий сезон, не видя первого молодого березового листа и не слыша басовитого жужжания майских жуков. Так уж устроена охотничья душа, что эмоциональнее и теплее она воспринимает картинку природы с последними снежными куртинами, серостью пейзажа вытаявшей земли, нежели с зеленью первого листа и молодой травы.
Но вот дела! Как только пришло тепло, так сразу же появилось непреодолимое желание бежать на тягу. Почти на неделю позже обычно была отмечена в эту весну первая тяга вальдшнепа на подмосковной Мещере — 10 апреля.
В охоте это сыграло весьма положительную роль, так как сезон был открыт под самый пролет, а не тогда, когда в угодьях оставался лишь местный вальдшнеп, давненько «проводивший» своих собратьев в места их гнездования. Обычная на 4–7 апреля, в нынешней год ее начало практически совпало с открытием охоты.
Причем интервал между тянущими куликами был 2–4 минуты, а иногда сразу по два вальдшнепа тянули с разных сторон. Так 14 апреля за вечерку протянуло 7, а 15-го 25(!) вальдшнепов.
18-го — 12 вальдшнепов, а в последующие дни охоты не более 7-ми. Такая же насыщенная картина тяги наблюдалась и на следующий день, тогда как уже 17 числа в тяге принимало участие всего четыре вальдшнепа. Добавлю, что подсчет тянущих вальдшнепов делался, разумеется, с поправкой «на возврат» одного и того же кулика по пролету над тяговым местом.
15), вальдшнепы тянули, словно выпускаемые «из садка», и норма добычи была выполнена уже через 10 минут после начала охоты. Указывая на столь изумительную тягу 15 апреля, можно отметить, что с учетом получаса, отпущенного на тягу (начало в 19.
После окончания охотничьего сезона я еще в течение недели приходил на тяговые места, но больше пролета вальдшнепа не наблюдал.
Проанализировав свои дневниковые записи за несколько весен, естественно, с погрешностью на погоду, могу смело отметить, что в большинстве случаев самыми удачливыми на валовый пролет были именно числа с 13 по 21 апреля. В последние годы открытие охоты в третью субботу месяца «пропускало» валовый пролет, который приходился как раз в дни третьей недели апреля.
Из всех правил есть исключения! Были, конечно, годы очень ранних весен, как, например, в 1990 году, когда сезон открыли на Благовещенье — 7 апреля, или же еще несколькими годами раньше, в 1988 году, когда тяга была уже 26 марта.
Вот и глухариные тока в этом году были весьма успешные. А некоторая задержка в начале тяги, думаю, не аномалия и определяется неспешным течением весны, от которого мы, увы, давно отвыкли.
Из года в год разгар глухариных игрищ приходился в самый раз на то время, когда бушевала распутица, занимавшая, как правило, — не менее 10–15 дней и приходившаяся, с учетом на ранние или поздние весны, именно на середину апреля.
В эту же весну могло быть так же, если бы не утренний наст первых охотничьих дней. Когда подходы к токам освобождались от снега, интенсивность токования явно спадала, и ярким примером тому было полное отсутствие глухарок на току.
40), я насчитал до 10 глухарок только в центре токовища, тогда как по его периферии отчетливо было слышно баканье еще нескольких копалух. Так вот, придя на глухариный ток утром 14 апреля (начало токования в 3. Было ощущение того, что лес вокруг тебя просто бурлит от квохтанья глухарок.
Слет на землю уже в поздних сумерках, а не через полчаса токования, как это бывает в конце апреля — начале мая, дает возможность удачно подойти к глухарю. Наличие достаточного количества глухарок на току (не смею утверждать точно, но наблюдения отчетливо говорят за это) «держит» глухаря на токовом дереве.
А вот в последний день охоты, придя на глухариный ток, я не услышал на нем ни одной глухарки, да и петухи, словно «распевшись» уже на самом пике темнозорья, потянулись к земле — их шумные посадки на землю были слышны по всему току.
Придерживаюсь этой точки зрения и по сей день. Не единожды в своих статьях о глухариных токах я высказывался о запрете этой охоты на подмосковной Мещере.
Фактически там уже нет сплошных лесов, а есть перелески, перемежающиеся с вырубками в гектары. В свете варварских рубок мещерских сосновых боров за последние три года ареал мест обитания глухаря резко сократился.
Из десяти, которых я знал, «под пилу» пошли четыре. В такой ситуации досталось и токам. Вместе с борами уничтожены ягодники — черничники, брусничники, представляющие собой важную кормовую базу.
Запрещение охоты, хотя бы и на небольшой срок, с жесткой охраной токов со стороны охотничьих хозяйств и охотинспекции, думаю, дало бы весьма положительные результаты.
После сильного падежа птицы, что случился несколько лет тому назад, вследствие резко установившегося наста (тогда находили разом до 50 чернышей в одном месте, не сумевших выбраться из ледяного плена), плотность птицы упала до минимальных величин, а тока ослабли настолько, что теперь услышать хороший тетеревиный ток в здешних местах большая редкость. А вот охота на тетеревиных токах в Мещере который год весьма неудачна.
Одиночно токующие тетерева у нас пока дело обычное. И вот теперь, стоя на тяге или встречая утро на глухарином току, нет-нет и заслышишь бурлящие звуки одиноко играющего косача где-нибудь на затаенной лесной закрайке или вырубке.
Большая вода подошла в сроки, наличие селезней и удачный срок открытия охоты сделали свое дело. Наверное, самой добычливой в этом сезоне стала охота с подсадной. По крайней мере никто из охотников, которых я знаю и кому по душе эта весенняя охота, не высказался отрицательно за ее итоги.
Об охотничьем сезоне можно говорить много, спорить о его сроках, об успехах, о пристрастиях тех или иных охотников, всегда старающихся отстоять свое мнение.
Но об одном можно сказать с уверенностью, что весенняя охота должна жить как яркий пласт нашей национальной культуры, сформировавшейся веками, как уважение к тем, кто не мыслит себя без этого увлечения и для кого традиции русской весенней охоты не пережиток прошлого, а идеал понимания здравого смысла защиты природы!